Сергеев Иннокентий - Амулькантарат
Иннокентий А. Сергеев
Амулькантарат
. . .
- Я вижу,- сказал он,- что за этот год в вашей жизни не произошло
сколько-нибудь значительных перемен.
- Пожалуй, вы правы,- сказал я.
- И вы снова не открыли дверь.
- Увы.
- Что же помешало вам на этот раз?
- Я подумал, а не проще ли застрелиться?
- Так почему же вы не застрелились?
- Это было бы слишком просто.
- Вы не застрелитесь. И знаете, почему?
- Знаю.
- А вы не думали о том, что может быть жизнь и вне замка?
- Вы полагаете?
- Моя скромная персона тому доказательство. Я бываю в замке редко, почти
никогда, и всё же не считаю свою жизнь пустой и бесцельной.
- Вы - другое дело. У вас всегда был выбор. Что же до меня, то у меня
выбора не было и нет.
- И всё-таки, на что вы надеетесь?
- Вам это непонятно?
- Признаться, нет. Если эта дверь не более чем легенда, то во всём этом
нет никакого смысла. А если нет, и это правда, что тот, кто откроет эту
дверь, навсегда должен будет покинуть замок, жизни вне которого вы не
мыслите, то не безумием ли будет ваш поступок?
- Угрозы не всегда выполняются.
- Это акт отчаяния.
- Может быть.
- Вы очень серьёзно относитесь к этому, и быть может, напрасно. Потому-то
вы до сих пор и не сделали этого.
- Я ко всему отношусь слишком серьёзно.
- Вы полагаете?
- Надо же что-то ответить.
- Это вовсе не обязательно,- сказал он.- Вся эта история с дверью
выглядит как нелепость, но ещё более нелепо надеяться получить награду за
нарушение закона.
- Как бы там ни было, а рискнуть стоит. Да и чем я рискую...
- Вы не можете знать этого, пока не рискнёте. Может быть, жизнью.
- Это ненастоящая жизнь.
- Жизнь всегда настоящая, как и смерть.
- Не бывает смерти вообще, смерть предельно конкретна. Важно как, когда,
при каких обстоятельствах она происходит.
- Представьте себе, что вы идёте и проваливаетесь в бездонную шахту, и
погибаете. Вы готовы к этому?
- Я думаю, что не обязательно быть готовым к чему-то, чтобы это
произошло. Всё подлинно важное происходит незаметно или внезапно. Нужно
просто открыть эту дверь.
- Но вы снова её не открыли.
- Да.
- А что вы считаете подлинно важным?
- Я не хочу говорить об этом.
- А хотите, я скажу, что я о вас думаю?
- Нет.
- Почему?- он посмотрел на меня с улыбкой.
- Потому что это неважно,- сказал я.
- Что ж,- сказал он.- Если я не ошибаюсь, вы хотели о чём-то рассказать
мне?
- Я должен вам кое-что объяснить... Или понять...
- Так начинайте,- сказал он, подливая мне кофе.- Итак?..
. . .
Комната сверкала, тысячами граней отражая огнедышащий свет канделябров; я
жмурился, прикрывал ресницы, наслаждаясь игрой радужных звёзд, они
переливались, словно бы снежная феерия бушевала вокруг меня, феи ночи,
бриллиантовые шлейфы, искрящиеся вихри! Я расхаживал по ковру,
прислушиваясь к отдалённым звукам музыки и выделывая танцевальные па.
Музыка стала громче.
Я обернулся.
- Ты здесь?- она прикрыла за собой дверь.- Почему ты здесь?
- А где я должен быть?- спросил я в свою очередь.- Я ждал тебя.
- Напрасно,- сказала она.
Она держала в руках платье, и серебристая ткань спадала до самых её
туфелек.
- Ты не отвернёшься? Я хотела бы переодеться.
Я послушно повернулся к стене. Она стала переодеваться, а я стоял как
статуя римского воина, жадно ловя шорох её одежд, отмечая про себя каждое
её движение, и воображение моё силилось воплотить его в зримом образе.
Наконец, я сдался.
- Можно я встану у зеркала?
- Вставай куда хочешь. Только не поворачивайся.
Я перешёл к зеркалу.
- Ты не мог
